* * *
Летит стрела опять в моё «ау!»,
Дрожа от нетерпенья опереньем…
Я сны такие видел наяву,
Что не охватишь слухом или зреньем.
Вот и скучны мне поздние интриги
Минувших драм, поставленных теперь,
Когда глядят в меня не вписанные в книги
Глаза живых, из завтрашних потерь.
* * *
Кузнечик опальный опаловым глазом косится.
Он сослан сюда, в корневую, сухую страну.
И снится ему на заре золотая в росе медуница.
А мимо него муравьи все идут, все идут на войну.
А мимо идут, все идут нескончаемым строем.
Горчичных и маковых зерен опился закат…
Последний огонь догорел над последним героем.
Кузнечик, кузнечик, готова ли песня для новых солдат?
ОТКРОВЕНЬЯ
(Рубато)
Не сочтите за труд.
Но сочтите и время и день-
ги-пер-трофируясь мозг
вам давненько не давит на плечи.
Этот адский уют
приукрасит немного мигрень,
ну, а если поверите на слово,
к ночи излечит.
Не хотите ли яблок?
Ах, руки, да? руки болят?
А потом:
мы ведь вкусом изящным
к высоким искусствам не блещем.
Нам в зародыше впрок
был прописан и впрыснут тот яд,
от которого кажутся лучшими в мире
и люди и вещи.
Отойдите немного — два шага, два шага назад.
Запрокиньте светлейшие головы
к этому вечному небу.
Слава Богу, теперь
Он посмотрит вам прямо в глаза.
Призадумавшись, скажет архангелам: «Вы не бу-
дите меня...»
Голоса
раздаются — но речь
паутиной тяжелой над нами повисла.
Чтобы душу сберечь,
надо в доме зажечь
благовонные свечи ее первородного смысла.
Только кто у огня?
Кто хранитель
великого, грозного дара:
Посвященный?
Мудрец?
Прокуратор?
Прелат?
Еще не было дня,
чтобы пепел и отблеск пожара
не ложились в две краски
на наш всенародный закат.
Не сочтите за труд.
Но себе, благодетель, зачтите:
не проспать бы восход
Вифлеемской последней
звезды.
Все равно на каких
языках вы сейчас говорите,
души можно спасти
от взаимной безумной вражды.
ЗМЕЯ И ГОЛУБЬ
«Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Матф. 10-16)
Змея и Голубь —
Горлом голым
язык попал в котел с жарким
не я
мои глаголы
идут на битву
Жарко им
придется в этот раз
противник
предугадал маневр наверно
Тотчас
был газ доставлен нервно-
паралитического свойства
Наш генерал от беспокойства
по штабу мелко семеня
на карту сыпал ругань злую
в измене обвинял меня
Но Голубь снес яйцо вкрутую
и подавилась им
Змея
* * *
Истерта грань между Добром и Злом.
Галлюцинация – лоботомий Голгофа…
И сквозь души болезненный излом
Просвечивает мира катастрофа.
Душа уж не поет – кричит навзрыд.
Но мгла и хаос поглощают звуки…
И прописав Всевышнему бромид,
Глухие внуки умывают руки.
УЗНИКИ ЗИМЫ
* * *
На экране — охотник и жертва, оба слепы.
За окном — молнию гром догоняет.
В подъезде мяучит котенок.
Дороги стихия затмила.
Но сердце твое растопит снега.
* * *
В долине ветер клубится.
Перебранка дождя и снега.
Фонари над пальмами гаснут.
Иду по следам ночи
прильнуть к твоему сердцу.
* * *
Цветущий миндаль был белее снега.
Туман его скрыл
и снег его сек всю ночь.
Одну только ветку успел я сорвать.
Она — для тебя.
* * *
На рассвете не падают звезды —
так легки и прозрачны они.
Испаряясь, росой оседают на ветках жасмина.
Спит Хокусаи.
Но голубь воркует уже у порога.
* * *
В ущелье Фаран речушка
сверкает стрекозьим крылом.
В пещерах его —
отшельников шепот набожным эхом.
Бог,
свет,
имя любимой
в молитве моей.